О любви к обобщениям

Александр Храмов.

Опубликовано на портале «На Злобу» 1 октября 2007 года.

http://www.nazlobu.ru/publications/article2233.htm

Всё течёт.

Крокодилы и Кавказ-Центр.

Несколько дней назад я с удивлением узнал, что мою недавнюю статью «Пиписькин и крокодил» перепечатал портал чеченских сепаратистов КавказЦентр. Подивившись сему обстоятельству, я шутливо заметил в своем блоге, что для полноты ощущения собственной маргинальности и экстремизма не хватает лишь публикации этого текста на каком-нибудь сайте Бориса Березовского.

На этом история с Кавказ-Центром не закончилась. Кавказ-Центр решил не проходить мимо моих слов и обвинил меня в трусости. «Трусость — отличительная черта русскоговорящих журналистов. Какая страна, такие и журналисты. Журналист Храмов, статья которого перепечатал КЦ, решил «отмежеваться» от нашей перепечатки и показать свою лояльность и преданность чекистскому режиму, доказав тем самым в глазах чекистов, что он не в коем случае «не подрывник устоев»». ( http://www.kavkazcenter.com/russ/content/2007/09/26/53294.shtml ). ФСБ я не боюсь. Это не потому, что я такой бесстрашный джигит, но потому, что просто не вижу оснований его опасаться. Я не параноик, не страдаю манией преследования и знаю, какой год на дворе. Не 1937 – а на семьдесят годиков позже. Так что сейчас режим не обладает столь масштабным репрессивным аппаратом, чтобы отслеживать все сколько-нибудь оппозиционные тексты и их дальнейшую судьбу в Интернете. А если вдруг рак на горе свиснет, и карающая длань режима меня таки настигнет и покарает за то, что чеченские сепаратисты почему-то решили перепечатать мою статью о крокодилах, то возможный показательный процесс сделает мне такую рекламу, о которой я мог бы только мечтать. Сказанного на тему возможных «преследований» и страха перед ними уже более чем достаточно, и дальше эту тему обсасывать было бы просто абсурдно.

Итак, ФСБ я не боюсь, но от Кавказ-Центра действительно решил отмежеваться, так как считаю его маргинальным и весьма нехорошим местом. За доказательствами этой маргинальности далеко идти не надо. Они содержаться в упомянутой статье на Кавказ-Центре. Попутно обвинив меня в плагиате, который будто бы характерен для всех «русскоговорящих журналистов» (дескать, все мысли о симуляции я сдул с КавказЦентра – это обвинение меня немало позабавило), автор текста, некий Дмитрий Орлов, продолжает: «Постоянно мы также пишем, что никого не поддерживаем во всем политическом спектре России. Некого там поддерживать. В России везде сплошная липа. Для борьбы с потемкинской деревней Россией надо создавать не новые потемкинские «контр-деревушки», как предлагает Храмов, а ликвидировать Россию как страну, страну путиных и храмовых (принципиальной разницы для нерусскоговорящих между ними нет), руководствуясь при этом девизом «Смерть чекистской России!» Именно этими обобщениями «про русскоговорящих» и неприемлем для меня Кавказ-Центр. Я не ура-патриот и не русопят, но вот заявления вроде «ликвидировать Россию как страну» кажутся мне экстремизмом без всяких кавычек. Обобщения про страну в целом и «русскоговорящих» попахивают самым настоящим расизмом. Не надо бояться этого слова. Расистами бывают не только немцы. Бывают и чеченцы. Бывают и русские. Если первые призывают ликвидировать «страну путиных», то вторые призывают стереть с лица земли родину «басаевых и кадыровых». Нет путиных. Есть Путин, вполне конкретный человек. Нет кадыровых, есть Кадыров. Тоже в единственном числе.

Но встает вопрос: как соотносятся власть и народ. Путин-то, конечно, один, но может быть, народ, которым он управляет, и вправду может быть назван «народом путиных»? Есть ли власть порождение народа, его продолжение? Путин в «русской душе» - и, как следствие, Путин во главе российского государства? «Каков народ, такая и власть», рефреном повторяется в статье с Кавказ-Центра. Власть отвратительна, но значит, народ, породивший ее – еще хуже. «Как говорят в народе — определенное вещество всегда всплывет на самый верх, в первую очередь в заведомо гнилой и неисправимой стране.» Это придумали вовсе не расисты с Кавказ-Центра. Нечто подобное приходится слышать и от многих либералов, предающихся самобичеванию: наш народ стал рабом, превратился в скота, за Путина идет голосовать 80 процентов тупого быдла. Короче, народ заслуживает свою власть. Это утверждение звучит очень самокритично, либерально и справедливо. Мол, из любви к истине не побоюсь обругать и свой народ. Похвально. Но, прежде чем упиваться своей честностью, стоит спросить: а что, собственно, мы понимаем тут под словом «народ»? «Что такое народ?» Чтобы выйти на этот вопрос (как бы он претенциозно ни звучал), я и решил вступить здесь в некоторые пререкания с маргиналами маргиналах с Кавказ-Центра.

Национализм по Гераклиту.

В основе мнимолиберального самобичевания на тему «народа-скота», (как, прочем, и многих других рассуждений о народе) лежит не любовь к истине, а любовь к обобщениям. Вроде бы все, за исключением отъявленных расистов, понимают, что во всяком народе есть хорошие и плохие, трусливые и храбрые, и говорить о каких-то особых нравственных качествах всего народа просто бессмысленно. Но, тем не менее, даже если мы это на словах признали, то это еще не значит, что наше представление о народе, о нации свободно от «страсти к обобщениям». Наше понимание слова «народ» непростительно часто носит субстанциональный характер. Мы думаем, что народ – это какая-то единая сущность, некая душа, природа, субстанция, которая проявляется в отдельных людях. Поэтому субъектом исторического развития мы считаем именно эту «сущность народа». Ивановы, Сидоровы, Путины рождаются и умирают. Зато «народ в них живет». Есть некая «народная душа», которой причастны все представители данного народа. Вот ровно на таком восприятии «народа» и основаны все утверждения о том, что «народ заслуживает свою власть». Дескать, сначала «народ» был свободным. Потом он постепенно он изменился, «сущность народа» стала рабской по своей природе. И потому породила власть «кровавой гэбни». Подобные суждения предполагают субстанционалистский взгляд на этнос. Есть единая сущность под названием «народ», которая постепенно изменяется и стоит за конкретными представителями народа – жившими, живущими и тем, кому только предстоит жить. Именно к этой гипостазированной «сущности» и отсылают все обвинения в адрес народа, «породившего ту власть, которую он заслуживает».

Все эти представления о народе как о «субстанции», основаны на контрабандно привнесенной в историческое сознание диалектике. Дескать, раз есть изменение, то ряд изменений должен быть соединен воедино носителем изменчивости, чем-то неизменным, присутствующим в изменяющемся. Но диалектика хороша в замкнутом античном мире. В историческом, линейном бытии она совершенно нелепа, да простят меня ее любители, гегельянцы и марксисты. Народ существует в истории и только в истории (а вовсе не в каком-то «предвечном Божьем замысле о народе»). Поэтому давайте, говоря о народе, забудем об этой диалектике «изменчивое-неизменное». Как только исчезнет диалектика – исчезнет и желание видеть в народе какую-то «субстанцию». А что же останется? А останется Гераклит. Против него и были направлены громы и молнии всей последующей античной диалектики. Гераклит сказал: «всё течет». В одну и ту же реку невозможно войти дважды. Невозможно суждение о постоянных изменениях. Мы вошли реку, а потом захотели искупаться в ней еще раз. Ан нет – вода уже протекла – и мы входим в другую реку, а не в ту, в которую как-то вошли. В каком-то смысле каждое мгновение река возникает заново.

Народ подобен реке Гераклита. Где народ? Сидоров, Иванов, Петров, которых ты можешь встретить в метро, на работе, в детском саду, в доме престарелых – вот народ. Прошло несколько лет. Мы снова решили посмотреть на народ. Мы опять спускаемся в метро, идем на работу, в детский сад, в дом престарелых. И обнаруживаем, что Сидоров уже умер, а Иванов уехал в Израиль. Зато Петров, который раньше ел манную кашу в детском саду, теперь работает и платит налоги. А в детском саду теперь те, кого раньше совсем не было. Что, разве народ несколько лет назад – и народ теперь – это один и тот же народ? Отнюдь. Всё течет. Поколение сменяется поколением. Одни родились и выросли – другие состарились и умерли. Пока вы входили в воду, пока вы писали свои тексты о «русском народе рабе», часть рабов стала пенсионерами, часть умерла, а родились совсем другие люди. «Народ заслуживает ту власть, которую имеет». Но, позвольте, того народа, который ее когда-то может быть и «заслужил», уже давно нет. Есть новый народ. Ваши суждения и морализаторство применимы лишь к «сущности народа», неизменному носителю изменчивости. Но таковой сущности нет. Всё течет. Ваши суждения оказываются устаревшими и бесполезными еще быстрее, чем вы успеете их провозгласить во всеуслышание.

Уже слышу возражение: а как же связь поколений, ведь рабы могут воспитать только рабов? Действительно, к традиционному обществу слова «всё течет» неприменимы. Ведь в нем центр тяжести социального бытия смещен в традицию, и где весь смысл существования каждого нового поколения – воспроизвести традицию в неизменном виде. Этнос здесь существует на уровне «вечных» архетипов, идеальных моделей жизни этноса, раз и навсегда установленных богами или культурными героями. Но мы-то, как бы это ни травмировало Дугина и прочих традиционалистов, живем в современном обществе. Русский народ, как и подавляющее большинство этносов, существует в линейном историческом времени, а не в циклическом времени традиционных «закрытых обществ», которые подчинены вечному воспроизведению архетипов. Меняются не только поколения, но и характер связи, соединяющей предыдущее поколение с последующим. Меняется не только содержание воспитания, но и сами способы воспитания. Есть поколение «отцов», а есть поколение «детей». Тут не в Базарове дело. А в историческом характере бытия этноса.

Про одного из учеников Гераклита рассказывают, что он не хотел даже произносить суждения «всё течет», а просто сидел и водил пальцем туда сюда, изображая тем самым всеобщую изменчивость. Но мысль о том, что «всё течет», приложенная к этносу, вовсе не призывает к пассивности. Наоборот, обязывает к действию. Нельзя сидеть и водить пальцем. Народ подобен микротрубочке в клетке: сзади она постоянно разбирается, спереди – собирается. Нет какой-то сущности, которая бы обеспечивала идентичность народа. Мы сами, те, кто существует сейчас, в 2007 году, и есть единственные носители идентичности. Каким народ продолжит «собираться» в 2008 году зависит не от «отеческих гробов» и «родных пепелищ». Они – всего лишь следы, оставленные теми, кого больше нет. Они протекли. «Разобрались». Не помогут нам. Не оплатят по нашим счетам. Каким народ будет в 2008 году, зависит только от нас, которые живут здесь и сейчас, в году 2007. Приемлема только эта форма «динамического» национализма. Весь остальной национализм, строящийся на отсылках к несуществующему, к тем свойствам нации, которых уже давно нет, которые протекли и носители которых умерли, такой национализм представляет из себя банальное жульничество. Вы пришли в ресторан и не хотите расплачиваться: «как же, зачем платить, в прошлый раз я уже расплачивался!». Русский народ велик Суворовым и Пушкиным. А мы, Пиписькины и Ивановы (русский народ в 2007 году), значит, тоже велики? Извините… Нет, мы и только мы, творцы собственной национальной идентичности. Гордости или бесславия. Нет народа как непрерывной сущности, длящейся века. Не надо на нее ссылаться. Народ постоянно рождается заново. Разбирается и собирается по новым линиям и принципам. Рождается в каждый миг, с каждым крупным культурным, общественно-политическим событием. Рождается он и сейчас. Каким он родится - дегенератом, от рождения ущербным, или же всё-таки чем-то более достойным – зависит от нас, а не от какой-то «природы народа», которую мы будто бы являем в себе. «Наша идентичность – это не только нечто наличное, но также наш собственный проект» (Юрген Хабермас, «Границы неоисторизма»).

Симулякры, которые утекут.

В свете выше сказанного позволим уточнить наш взгляд на «симулякры» как основное содержание сегодняшней политической России. Понятие «симулякра» просто позволяет адекватно описать сиюминутную реальность, реальность нулевых годов. Нельзя от сегодняшних «симулякров» вести линию к историческому прошлому. По мере сил в «Пиписькине и крокодиле» я постарался показать, что ее нельзя тянуть к Советскому Союзу. Советская система лжи и путинская система симулякров – две разные вещи. Тем более не стоит разыскивать симулякры в еще более далеком историческом прошлом – в царской России.

Недавно в «Еженедельном Журнале» появилась статья Александра Подрабинека «Имитация как национальная идея» ( http://www.ej.ru/?a=note&id=7415 ). Об имитации в современной России Подрабинек высказывает мысли, весьма сходные с теми, которые обозначены в «Пиписькине и крокодиле». Ощущение всеобщей симуляции (и сто стороны власти, и сто стороны оппозиции) буквально витает в воздухе. Но Подрабинек эту нынешнюю симуляцию (=имитацию) почему-то хочет проследить и дальше в историю, так что доходит аж до крещения Руси как первой имитации. Мы слишком не умеем видеть сиюминутного, не понимаем его важности. Мы думаем, чтобы доказать значимость сиюминутного, надо к этому сиюминутному привесить много веков истории. «Проследить исторические корни». Мы не привыкли смотреть на реальность как на процесс «сборки-разборки». Мы ищем в изменениях неизменную сущность. И в итоге из сиюминутной «сборки» мы выныриваем к векам истории, в которых будто бы и надо полагать сущность по имени «народ». Именно неосознанный субстанционализм и привел к тому, что Подрабинек увидел в симулякрах, преходящей реальности, «национальную идею» русского народа. Увидел в сиюминутном какое-то состояние «сущности», по которому можно судить об этой сущности. А отсюда уже всего полшажочка до экстремизма Кавказ-Центра. Раз Россия «по существу своему», по «национальной идее» только и делает, что имитирует, то почему бы ее не ликвидировать, как «сплошную липу», как «потемкинскую деревню», в которой ничего принять нельзя. Всё - обман. (Любопытно, что и Дмитрий Орлов с Кавказ-Центра, и Подрабинек, не сговариваясь, поминают «потемкинские деревни»).

Нет, симулякры – только сиюминутная реальность, так «собрался» в нулевых годах народ, отдавшись разгулу симуляций. Но всё течет. Завтра (конечно, при условии нашей активности) симулякры также «разберутся», утекут в прошлое и сменятся новыми реальностями. Так что не вся Россия – «сплошная липа, подлежащая ликвидации», как заявляют экстремисты с Кавказ-Центра. Просто так дела сложились. Потом они сложатся по-другому. Если мы будем что-то делать, мы имеем полные основания на это рассчитывать. Ведь сегодня народ - один, завтра - другой. Всё течет.