Александр Храмов

 

Основы Православной Культуры – в каждую школу?

 

Чехарда вокруг ОПК: вечные вопросы и образование.

Христианство вообще и православие в частности не может существовать только как факт в ряду других фактов. Допустим, существование голубых глаз выводится из фразы «большинство жителей северной Европы голубоглазы». Но для того, чтобы показать, что православие существует, недостаточно было бы констатировать, например, что «православие есть религия большинства русских». В противном случае православие было бы просто некоей безразличной реальностью.

 

Православие существует не только как особенность какого-то социального целого (народа, государства). Существование православие предполагает наше живое, личное отношение к той Благой Вести, которая доносится им до нас. Эту Благую Весть можно принять, можно отвергнуть – но и в том, и в другом случае мы не будем воспринимать ее как безразличный факт, мимо которого можно просто пройти. А это значит, что православие продолжает существовать.

Поэтому православие самим своим существованием едва ли не может не вызвать живого обсуждения, обмена мнениями, взволнованных споров. Спорят ли в гостиной Белинский с Хомяковым до хрипоты о том, есть ли Бог, или ведут свой знаменитый диспут Луначарский и митр. А. Введенский – в любом случае это доказывает то, что Благая Весть не потеряла своей значимости для людей, что в человеческой жизни многое зависит от того, как выстроить с ней свои отношения.

В настоящий момент православие как предмет, требующий непосредственного отношения к себе, сместилось из этих традиционных диспутов на тему «есть ли Бог» в дискуссию о том, «должны ли преподаваться Основы Православной Культуры» (ОПК). Конечно, оппозиция «ОПК – в каждую школу» - «ОПК не должно преподаваться в школе» не равнозначна дилемме «Бог есть» - «Бога нет». Можно быть верующим человеком, и в то же время понимать всю бессмысленность введения Основ Православной Культуры. А можно отстаивать ОПК (например, как способ «укрепления патриотизма»), но самому быть от веры весьма далеко. Но в любом случае, несмотря на всю случайность самого повода для спора, надо быть благодарными за то, что он вообще ведется.  Ведь в этом споре православие существует в сознании общества не только как традиция, но и как живая реальность, к которой каждый должен поставить себя в какое-либо отношение.

Я недавно присутствовал на заседании Московского Общества Испытателей Природы. Обсуждалось «письмо десяти академиков», направленное против «клерикализации общества», и введение Основ Православной Культуры. Пожилые люди – научные сотрудники, профессора, учителя волновались, громко спорили. Это было не столько обсуждение введения очередной школьной дисциплины, сколько обсуждение отношений религии и нравственности, религии и знания. Я подумал: повод – другой, обсуждаются же всё те же «вечные вопросы». Правда, повод для обсуждения «вечных вопросов» выбран не совсем удачный. Конечно, спор на тему «есть ли Бог» выглядит пережитком минувших эпох. Все бояться показаться старомодными. Но лучше бы он велся именно в таких выражениях. Когда же мы этот спор совмещаем с обсуждением образовательного процесса, возникает невообразимая каша. Рациональные аргументы подменяются оценочными суждениями (ОПК надо преподавать, потому что православие - это Божественная Истина), а там, где, казалось бы, дело за оценочными суждениями, вдруг возникает желание что-то доказывать и рационально аргументировать, ссылаясь, например, на нашу историю или на западную практику. Подобная чехарда прослеживается как в текстах защитников ОПК, так и в текстах его противников (в том же «письме десяти академиков» аргументом против введения ОПК сделали будто бы единственно научное материалистическое мировоззрение).

«Вечные вопросы» - вещь, безусловно, заслуживающая обсуждения. Но давайте всё же на время отложим их, чтобы избежать подобной чехарды. Постараться конструктивно обсудить проблему введения ОПК, обсудить исключительно с рациональных позиций, не превращая разговор в дискуссию о том, «есть ли Бог».   

 

Те, кто настаивает на обязательности преподавания ОПК, выдвигают, в основном, два типа аргументов. Их можно условно назвать «воспитательными» и «образовательными».

 

«Образовательные аргументы».

Основы Православной Культуры, как говорят сторонники его обязательного преподавания, это не вероучительный, а культурологический предмет. Как заявил на недавно прошедшем открытом уроке ОПК диакон Андрей Кураев, «этот предмет должен быть обязательным, поскольку он носит не религиозный, а культурологический характер» http://www.patriarchia.ru/db/text/306293.html . В его рамках школьники должны получить сведения о православной культуре (о храмовой архитектуре, иконографии, литургике), о Библии, об истории Православной Церкви и т.д. Допустим, предмет «Основы Православной Культуры» действительно ограничивается чисто культурологическими и образовательными рамками (хотя в этом есть сомнения, так как за этот предмет высказываются в основном некоторые православные миряне и клирики, мнений же профессиональных религиоведов и искусствоведов на этот счет практически не слышно). Но в таком случае спрашивается, будет ли предмет ОПК – вспомогательным средством или же самоцелью? То есть  хотим ли мы ввести ОПК для того, чтобы школьники могли лучше понимать другие предметы (историю, литературу), как об этом часто говорится, или же чтобы они знали православную культуру ради нее самой? Сначала рассмотрим первый случай.

Разумеется, тексты практически всех крупных русских писателей отсылают к евангельским сюжетам, содержать упоминания о православных праздниках и т.д. Русская история также тесно связана с историей Русской Православной Церкви, и, безусловно, более глубокое знание последней поможет лучше понять первую. Однако дело в том, что в школьном курсе гуманитарного образования существует еще множество пробелов. Например, практически не рассказывается о философии. Хотя, например, многое в русской литературе сложно по-настоящему понять, не знакомясь с различными философскими учениями. Например, едва ли Тютчев мыслим без Шеллинга, Белинский без Гегеля, а Блок (особенно ранний) – без Владимира Соловьева. Да и не зная, кто такой Кант, сложно понять добрую часть разговора Воланда с Берлиозом на Патриарших прудах… Но и без понимания влияния различных философских идей (например, идей Просвещения или марксизма) на развитие истории, наше знание об истории тоже будет неполным. Так что, если исходить из заботы о глубине знаний по основным гуманитарным предметам, введение общего курса философии ни чуть не менее (если не более) востребовано, чем введение ОПК. Однако, как говорится в известном анекдоте, «съест то он съест, да кто ж ему даст». Учебное время ограничено. Вводя множество «вспомогательных дисциплин» и тем самым забирая время у основных предметов (той же истории и литературы), можно просто добиться обратного эффекта: перегруженные подробностями, учащиеся пройдут мимо того основного, что можно было бы узнать и без этих подробностей.

Так что выделение, например,  ОПК и философии в отдельные курсы нецелесообразно. Гораздо эффективнее было бы доработать программу уже существующих предметов и давать знания, необходимые для понимания тех или иных исторических событий или литературных произведений, в рамках тех же курсов, в которых они рассматриваются.

 

Если же Основы Православной Культуры является самоцелью, то есть этот предмет должен стать еще одним разделом знаний, которые проходились бы в школе, то возникает резонный вопрос: а почему именно ОПК? Ведь кроме православной культуры существует и мировая, а кроме культурологи – масса других интересных гуманитарных дисциплин. А кроме гуманитарных – существует масса естественно-научных предметов, не затрагиваемых в средней школе, но тоже вполне достойных изучения в ней. На этот вопрос, исходя из чисто образовательных задач, нельзя дать рационального ответа. И тогда обращаются ко второму типу аргументов – а именно к «воспитательным».

 

«Воспитательные аргументы».

Утверждается, что ОПК следует изучать не только из чисто образовательных, но и из воспитательных целей. Поэтому именно ОПК надо ввести их того множества дополнительных дисциплин, которые теоретически тоже могли бы претендовать на включение в общеобразовательную программу. ОПК будут способствовать повышению уровня нравственности, патриотическому воспитанию и т.д. Например, в отличие от диакона Андрея Кураева, для заместителя председателя Отдела внешних церковных связей протоиерей Всеволод Чаплин, Основы православной Культуры - прежде всего воспитательный предмет, который не должен ограничиваться культурологическими рамками:  «если рассказывать школьникам только об архитектурных достоинствах храмов, о технике написания икон, о сухих исторических фактах, о том, чем отличается архимандрит от митрополита, то этот курс не исполнит своей главной цели – не поможет нравственному воспитанию учащихся». ( http://www.newsru.com/religy/31aug2007/opk.html ) Как видим, среди сторонников введения ОПК нет единомыслия, что еще раз заставляет нас задуматься…

 

Обычные возражения на этот аргумент (что введение Основ Православной Культуры повысит нравственный уровень) свидетельствуют о неверном понимании ситуации. Так, например, начинают говорить, что быть нравственным возможно быть и без религии. Конечно, скорее всего, нравственных атеистов не меньше, чем нравственных верующих. Пусть нравственность атеиста и нравственность верующего различаются по своей мотивации и жизненным основаниям. Но если рассматривать ее не с точки зрения конкретного индивидуума, а с точки зрения общества (а только это в данном случае нас и волнует), они практически идентичны.

Однако подобное возражение предполагает, что вместо ОПК в школах можно (и даже нужно) вводить какие-нибудь внерелигиозные «основы этики». Но такая постановка проблемы обходит ключевой вопрос для понимания ситуации:  должна ли вообще школьная программа содержать в себе какие-то «воспитательные элементы», будь они религиозные или же внерелигиозные? Позволим себе в этом усомниться.  

 

Воспитательную функцию должна нести семья и сама Православная Церковь. Ее нельзя сталкивать на государственную школу. Разумеется, личный контакт с учителем, личная порядочность и честность конкретного учителя не могут не оказывать воспитательного влияния на ученика. И это – отрадно. Однако когда нравственности станут целенаправленно учить, ставить за нравственность оценки – это не может не привести к лицемерию. Слишком часто декларируемые нравственные идеалы расходятся с поведением конкретного человека, в том числе и учителя. Поэтому «обучение нравственности» выльется в обучение лицемерию. Нравственные идеалы возникают в человеческом сердце благодаря свободному, но сокровенному согласию личности их принять. Нравственность рождается из личных контактов между детьми и родителями, человеком и духовником, из действия Бога на человеческое сердце. Но никак не из учебной программы, написания сочинений и ответов у доски. Выносить нравственность на публику, обучать ей, рассуждать о ней – не значит ли превращаться в фарисеев, описанных в Евангелии, с одной только разницей, что фарисеи, о которых говорил Господь, стояли на улицах и площадях, а современные фарисеи будут стоять у школьной доски?

 

Однако лицемерие  – только одна сторона медали. Есть и другая, не менее опасная.

Нравственность, насаждаемая сверху, пусть даже не через жандармов, а через среднюю общеобразовательную школу, всегда есть признак несвободного, авторитарного (а то и тоталитарного) государства. Именно тоталитарные режимы больше всего оказываются озабоченными воспитанием граждан. В этом случае государство становится жестоким Левиафаном, замещающим всё то живое, что есть в обществе, монстром, всё приписывающим себе и всем управляющим. Этот монстр (вместо Церкви и семьи) хочет нас воспитывать, он не хочет, чтобы мы сами, свободно, становились патриотами своей Родины. Левиафан боится, как бы мы в итоге этого спонтанного процесса не стали «неправильными патриотами», поэтому берет на себя задачу воспитания в подрастающем поколении «правильного», удобного ему патриотизма. Тоталитаризм не падает с неба. Он приходит шаг за шагом, используя нашу уступчивость: функции общества постепенно отчуждаются в сторону государства. Первое – хиреет, второе – разрастается. Хотим ли мы жить в подобном государстве-монстре?

Так что обязательное введение ОПК в воспитательных целях (впрочем, последнее время прот. Чаплин и другие уже не настаивают на обязательности предмета) представляется нецелесообразным не потому, что «воспитывать» можно и вне православия, а потому, что в школе вообще не должны присутствовать элементы общеобязательного нравственного и патриотического воспитания. Часто в этом не отдают себе отчета. Поэтому, например, идущая сейчас полным ходом подготовка новых пособий по истории, в которых изложение исторических событий подчинено задачам патриотического воспитания и потому неизбежно искажено и неполно, едва ли вызовет столько шума, сколько вызвало предполагаемое введение Основ Православной Культуры.

 

Знакомить с православной культурой или воссоздавать ее?

Но, может быть, Основы Православной Культуры должны быть введены, чтобы познакомить школьников с традиционной культурой их страны? Но это утверждение, если как следует вдуматься в него, звучит абсурдно. Должны ли преподаваться, скажем, «Основы Просмотра Телевизора»? Или проводиться уроки «пользования мобильным телефоном»? Конечно же, нет. Все дети сейчас и так смотрят телевизор и умеют обращаться с мобильным. Если бы мы жили не только в телевизионной культуре, но и в православной, то школьников, растущих в ней, регулярно посещающих церковь, знающих святцы и т.д. было бы нелепо с ней знакомить. Проблема заключается в том, что мы сейчас живем не в культуре, формируемой православием. Уровень воцерковленности в обществе ужасающе низок. У нас в стране за 70 лет государственного атеизма православная традиция успела выветриться из умов. Православие сейчас для большинства – не что-то традиционное, а нечто новое, неслыханное. Традиционно сейчас в нашей стране всё что угодно: телевизор, суеверия, нелюбовь к Америке… Но только не православие. Так что задачей ОПК было бы не столько знакомить с традиционной православной культурой нашей страны, как это утверждается многими,  но - создавать ее. Но, может быть, сама Православная Церковь лучше справиться с этим? А на государственную школу не стоит возлагать задач по воцерковлению молодежи? Ведь существует опасность, что если государство (в том числе и через образование) всерьез озаботиться «воссозданием православной культуры», то и воссоздать оно ее может как-то не так, в угоду сиюминутному политическому курсу? Государство – область сиюминутного. И только Церковь – сфера вечных ценностей.

 

Основы Православной Культуры после уроков.

С факультативным преподаванием Основ Православной Культуры вопрос может быть поставлен совершенно по-другому. Думаю, не существует никаких препятствий, чтобы после уроков (но, разумеется, не между уроками, как это делалось в Белгородской области http://newtimes.ru/magazine/issue_30/article_50.htm ) выделить свободный класс православному священнику, чтобы он мог рассказать желающим школьникам, оставшимся для этого после обязательных занятий, о православии, о нравственности, пусть даже с некоторым «пристрастием». Ведь могут же учителя пригласить в школу какого-нибудь интересного человека (ветерана, поэта, ученого), чтобы желающие могли с ним пообщаться после уроков. Ни у кого это вопросов не вызывает. Почему бы ни пригласить тогда и священника, при условии полной добровольности (хочешь – ходи, хочешь - нет) со стороны учеников?

Принцип «не нравится – не слушай» дает свободу не только ученику, но и преподавателю. Священник, рассказывая о православии факультативно, может не сковывать себя жесткими  «культурологическими» рамками, сделать свой рассказ более живым и интересным. Если у батюшки получится это – то пара учеников, случайно забредших к нему на урок, заинтересовавшись, может позвать и других. А если у священника не получилось рассказать интересно и живо – то инициатива отомрет сама собой, и никто просто не будет к нему ходить. Так что какого-то искажения православия в глазах учащихся из-за его неправильного преподавания можно не опасаться. Подобная «саморегулирующаяся» система, думаю, оптимальна.

 

Другое дело, сразу возникает вопрос: если в школу после уроков может придти православный батюшка (или преподаватель из православной семинарии), то никто не в праве отказать и раввину, и мулле, и католическому священнику, и баптистскому пастору, и члену общества научного атеизма. Но ведь вместе с ними в школу могут проникнуть и представители различных сект. Это православный батюшка обременен приходом. Он и в школу-то не всегда найдет время придти. А вот приверженец какого-нибудь учения, который и так только и занимается вербовкой новых адептов, будет в восторге от подобной возможности рассказать детям о своей вере. Куда удобнее вербовать в классе, нежели чем хватая за рукав прохожих на улице. Как избежать того, чтобы школа из-за таких «послеурочных занятий» не оказалась центром по набору, скажем, юных свидетелей Иеговы или приверженцев Хаббарда? Едва ли стоит рассчитывать на личные распоряжение директора. В таком случае не избежать пристрастия или, наоборот, неоправданной нетерпимости с его стороны. Нужна хорошо отработанная законодательная база, регулирующая вопрос «добровольных послеурочных религиозных кружков». Но много ли существует грамотных экспертов, чтобы ее разработать и чиновников, которые бы смогли контролировать ее исполнение? Без курсов переподготовки кадров в таком непростом вопросе едва ли обойтись.

Далее, к сожалению приходится констатировать, что большинство среднеобразовательных школ не готовят учащегося к разнообразию мнений, не внушают ему того, что дискуссии – это нормально. Не взорвет ли школу разнообразие подобных «послеурочных кружков», посвященных различным религиям? Хватит ли у учащихся терпимости, чтобы адекватно «переварить» это? Безусловно, «в теории» данную проблему едва ли решишь. Возможно, стоит открыть несколько экспериментальных школ, в которых бы после уроков действовали подобные «религиозные кружки» и учесть  их опыт и конфликты, которые могли вследствие этого возникнуть.  

 

Дискуссии вокруг Основ Православной Культуры вызваны и тем, что сейчас среди самих верующих не существует какого-то одного понимания роли православия в общественной жизни. Стоит ли всё: и государство, и государственную школу подчинить задачам проповеди православия? Или подобное сращение государства и православия может привести к негативным последствиям? Ведь нельзя отрицать опасности того, что православие в таком случае может стать лишь довеском, придатком, обслуживающим задачи власти. Каковыми должны быть формы участия православных в управлении государством? Должна ли власть каждому православие «класть в рот», делать из всех граждан православных вне зависимости от их воли и желания, или же лишь создавать в стране необходимые социально-экономические и политические условия (свободу слова, материальное благополучие), использование их предоставляя самим гражданам? И тогда уровень православной культуры будет зависеть не столько от государства, сколько от активности самих православных верующих. А участие православных в общественной жизни будет означать не попытку превращения государства в некое подобие Церкви, а содействие производству социально-экономических и политических условий, необходимых всем гражданам страны, вне зависимости от их вероисповедания.

Без четкого ответа на поставленные вопросы (по сути своей – мировоззренческого характера) окончательно разрешить вопрос о преподавании «Основ Православной Культуры» невозможно.