Александр Храмов

Опубликовано на портале «Кредо ру» 24 сентября 2007 года.

http://www.portal-credo.ru/site/print.php?act=news&id=57055

 

«Законченные клерикалы…»

О презентации «Северного Катехона» № 2.

 

«Неоконы».

21 сентября в помещении недавно открывшегося «Лектория на Садовнической» прошла презентация альманаха «Северный Катехон» № 2, подготовленного в рамках «Византистского клуба», который возглавляет Аркадий Малер. В числе выступавших были как авторы сборника, например, миссионер о. Сергий Рыбко, экономист Михаил Юрьев, так и гости – депутат Госдумы Александр Фоменко, о. Даниил Сысоев. Однако чаще всего слышно было самого Аркадия Малера, которого иногда разбавляли его соратники по «Византистскому Клубу» Елена Малер-Матьязова и Кирилл Фролов. Предисловия и послесловия Малера к выступлениям остальных участников презентации были длиннее, чем сами эти выступления. Доходило до смешного: когда Александр Фоменко выступил с некоторой критикой в адрес «византийцев», недовольный словотворчеством Малера, заменившего слово «неоконсерватор» словечком «неокон», Аркадий Малер прямо во время выступления Фоменко повернул микрофон в свою сторону и принялся многоречиво возражать ему. Сокращение «неоконсерваторов» до «неоконов» действительно говорит о многом, как отметил это депутат Фоменко. «Византийцы» настойчиво хотят выделяться на фоне остального «православно-патриотического» движения. Упорное продвижение собственного оригинального «новояза» - лишь маленькая черточка в этом желании выделиться и выбить себе узнаваемое место среди «патриотической тусовки». 

 

Собственно, вся презентация и призвана была подчеркнуть, что Византистский клуб гордо размежевался с бывшими соратниками по борьбе. И Малер, и Фролов в своих монологах постоянно сбивались на «неправильных правых», которые портят всё дело, и доказывали, что только они являются настоящими «правильными» правыми. Если слушать лишь критику Малера в адрес других правых движений, и не вдаваться в то, что он предлагает в качестве альтернативы, его позиция может показаться достаточно вменяемой и даже несколько «прогрессивной». Несложно казаться разумным на фоне опричников, призывающих канонизировать Ивана Грозного, и «православных» сталинистов, помещающих портрет Сталина среди икон.

Можно выделить три направления «в патриотическом лагере», о которых говорил на презентации Малер, противопоставляя им Византистский Клуб. Во-первых, это евразийство, из которого сам Малер вышел в конце 90-х, поссорившись со своим учителем Дугиным. Малер, явно намекая на Дугина, заметил, что не стоит брать в союзники анархистов, сатанистов, язычников и прочих деятелей эпохи постмодерна только потому, что они выступают против Запада. Малер достаточно сочувственно отзывался о деятельности президента Буша и вообще о США, что, конечно же, позволяет ему предстать в выгодном свете по сравнению с брызжущими слюной американофобами. Более того, Малер отметил свою приверженность «подлинным европейским ценностям», основанным на христианстве. Правда, отношения России и Европы Малер понимает весьма своеобразно. Малер заметил, что последним и единственным носителем европейских ценностей осталась Россия, так как только в ней христианство сохранилось в лучшем виде. В доказательство этого Малер привел тот факт, что во всех столицах Европы гей-парад состоялся, а в Москве его запретил Юрий Лужков. Следовательно, Россия, сохранившая приверженность истинному христианству, для того, чтобы научить Европу, как ей жить по-европейски, должна «вернуться в состояние «жандарма Европы»», о чем радостно заявил Малер. Любопытно, но чтобы доказать приверженность России христианству, ну никак нельзя обойтись без ссылки на гей-парад. Несчастные геи, сами того не подозревая, дают Малеру возможность говорить о России как о последнем оплоте истины, а о русском народе – как о «народе-миссионере». В самом деле, например, повальное пьянство как-то не располагает именовать себя источником христианской истины для всего мира. Ларьки с водкой стоят на каждом шагу – зато геи парадом пройтись не могут. Вот оно в чем величие «Третьего Рима»! Малеру  (как, впрочем, и остальным «патриотам») следовало бы выразить геям благодарность: своим любезным отсутствием на улицах столицы они позволяют говорить об исключительной миссии России в деле христианского просвещения всего мира.

 

Второе направление, с которым размежевался Византистский Клуб – это «православный национализм». Нельзя православие подменять этносом и делать его религией лишь русского народа, как отметила Елена Малер. Совершенно справедливые слова. Православие – вселенская религия, оно доступно любому народу, любой нации. Но вот вселенскостью православия нельзя оправдывать вселенские притязания «Третьего Рима», что делают византисты. Православие должно быть проповедано всем народам – но это не значит, что все народы должны оказаться под властью империи со столицей в Москве. Православие можно распространять словом, но нельзя – танками.

«Православный монархизм» - третье направление, от которого Византистский Клуб пытается отмежеваться. Монархизм не является единственно возможным политическим убеждением православного человека, а приверженность царю не есть признак ортодоксальности. Православие может существовать не только при монархическом строе. Такие, опять же совершенно справедливые, мысли звучали в монологах Малера на протяжении всей презентации. Вообще, по сравнению с предыдущими заседаниями Византистского Клуба, эта презентация поражала своим антимонархическим настроем. Сам Малер сказал, что он не монархист, хотя и не демократ. Еще на Рождественских чтениях (проходивших в том числе и в рамках Византистского Клуба) в январе этого года попытки сказать о том, что православная вера вовсе не обязана соединяться с монархическими убеждениями, вызывали резкие нападки. Теперь же, видимо, деятели РПЦ поняли, что монархистов поддерживать не выгодно (поддерживать Кремль гораздо выгоднее) и начали медленно отстраняться от монархистов. Малер просто верно угадал общую тенденцию. Это размежевание с монархистами, претендующими на обладание полнотой православной истины, не могло бы не радовать, если бы не одно «но». Не вызван ли подобный курс скорее не заботой о чистоте православия, а желанием деятелей РПЦ выйти в фарватер большой политики из маргинального пространства монархических деятелей, не имеющих никакого реального влияния? Да, несбыточными грезами о «православном царе-батюшке» можно и поступиться во имя вполне осязаемого сотрудничества с Кремлем.  

 

«Мы – законченные клерикалы…»

То, что Марья Ивановна разругалась с Тамарой Ивановной и больше не пьет с ней вместе чай, а теперь громко считает тараканов, вылезающих у Тамары Ивановны из-под двери, еще не доказывает, что она сама исправилось и в свой собственной комнате тараканов не разводит. Пусть Малер больше не ходит на «православно-патриотические» митинги с опричниками, сталинистами, монархистами и националистами, как ходил два года назад. Но это вовсе не значит, что в его комнатке под гордым названием «Византистский Клуб», в которую он заперся от своих соседей по коммунальной квартире правого движения, переселилась истина. Малер просто развел там своих тараканов. И назвал всё это «клерикализмом». «Мы – законченные клерикалы», с гордостью произнес он, открывая презентацию. Ему вторил Кирилл Фролов: «Северный Катехон – важный шаг к торжествующему клерикализму». Так что же такое «клерикализм» в понимании «Византистского Клуба»? Он вовсе не тождественен тому клерикализму, о котором говорил о. Сергий Рыбко, выступая на той же презентации. Православный, сказал о. Сергий, не может не быть клерикалом: он должен признавать церковную иерархию: патриарха, епископов, священников, с почтительностью относиться к священническому сану. Очевидная истина. Но «клерикализм» Фролова и Малера ей вовсе не ограничивается.

Вот их логика: если ценность православия – верховная и универсальная, то она требует своего распространения. Конечно, никто не спорит: истину православия надлежит проповедовать. Но Малер и Фролов вовсе не о проповеди говорят, а об экспансии. Экспансия православия, экспансия православных ценностей – вот о чем твердили «законченные клерикалы» на презентации альманаха. А в деле экспансии они называют себя неоконсерваторами. А неоконсерватизм, как сказал Малер, означает использование удобных, подручных средств для экспансии православия. Политика, техника – всё пригодится. «Клерикализм» в понимании «Византистского Клуба» - это не простая почтительность к священноначалию, а провозглашение экспансии православия любыми средствами. «Византийцы» думают, что в деле воцерковления общества сгодится всё: и политические технологии, и экономический шантаж неугодных соседей. Всеядность и неразборчивость – вот что отличает «законченных клерикалов». Хотите не хотите – а православными мы вас сделаем. Не через проповедь – так через политические манипуляции. «Законченные клерикалы» слишком мало верят в истинность православия, раз думают, что в деле его проповеди не достаточно самой по себе истины Иисуса Наисладчайшего, и потому хотят примешать к ней для придания пущего товарного виду  ароматизаторы, красители, подсластители. Они хотят сделать политику средством проповеди. Растворить православие в политике и заставить население проглотить его вместе с господствующим политическим курсом. Короче, нужен «союз с государством во имя спасения человеческого рода», как сказал на презентации Фролов.

 

Малер не хочет быть православным монархистом, то есть преобразовывать государство в соответствии с мнимоправославными идеалами государственности. Это утопия, сказал он. Клерикализм же – «прагматическая программа удерживания мира от сползания в хаос». Да, клерикализм вполне прагматичен. Зачем мы будем что-то перестраивать, мы лучше воспользуемся тем, что есть. «Если Церковь канонизирует президентскую республику, то и она будет богоизбранной властью», считает Малер. Всё может быть оправдано ради «экспансии православия». Не стоит останавливаться ни перед какими средствами. По словам Малера, «если бы у Церкви были политические и финансовые ресурсы, свое лобби в Госдуме, то появились бы даже более интересные проекты, чем преподавание Основ Православной Культуры». То есть «экспансия православия» может опираться и на финансовый ресурс. Истину Христову можно добавлять во что угодно – в кремлевский бутерброд, например. Главное, чтобы ее проглотили. Пусть и не ради нее самой, а ради этого бутерброда. Это – полное неверие в силу Божью и в силу Церкви. В делах проповеди православия надо быть наиболее щепетильным, разборчивым в средствах. Подобный же «прагматизм» может лишь смешать православие с грязью.

К сожалению, приходится констатировать, что церковные иерархи пошли на поводу у сиюминутного «прагматизма». Так, митр. Кирилл решил использовать в деле проповеди православия движение «Наши». О какой еще щепетильности может идти после этого речь? Делать ставку на «Наших» в проповеди православия – всё равно что причащать Пресвятых Таинств в Макдоналдсе: быстро, дешево, сердито. Не понимают того, что нельзя  без последствий использовать политику в целях «насаждения православия». В политике нет ничего бескорыстного. То, что вы используете политику, значит, что политика использует вас. В итоге появляется риск, что православие сделается очередным игроком на политической сцене, станет опорой действующей власти, сведется к набору предвыборных лозунгов. Власть использует всех – вы же захотели ее саму использовать, переиграть ее. Но у вас ничего не получится. Ведь вы сели играть с шулером. Пусть он на первых порах немного вам поддастся, чтобы усыпить вашу бдительность. Пусть вы получите при поддержке власти пару новых помещений в центре Москвы и факультативное преподавание ОПК.  Но не спешите гордиться своим «прагматизмом и клерикализмом». Ведь чуть погодя шулер вас обыграет, разденет до гола, вы отдадите ему последние ботинки. В обмен на небольшие выгоды у Церкви потребуют оказывать всемерную поддержку власти, благословлять любые ее действия, отлучать и предавать анафеме оппозицию. Последняя свечечка в храме, последняя просфорка – ничто не избежит участи превращения в средство политической пропаганды. «Клерикализм» есть путь в пропасть, путь к нравственной катастрофе Церкви, к девальвации православия.

Отрицание «клерикализма» вовсе не означает, что надо замкнуться в «церковной субкультуре», отвергнуть современность, никак не участвовать в общественных процессах. Просто надо понять, что цель не оправдывает средства. Она определяет их. Православие как высшая ценность – значит, мы не бросаем его псам, значит, мы до предела щепетильны в выборе средств для проповеди истины Христовой. Рок-музыка может привести ко Христу. Но грязная политика – никогда. Есть о. Сергий Рыбко, рассказывавший на презентации альманаха о своей миссии среди рок-музыкантов. На сцене, на которую он вышел перед рок-концертом, чтобы сказать о православии, перед о. Сергием был освистан депутат Законодательного собрания, видимо, пытавшийся внести в царившую там непосредственность официоз и проправительственную пропаганду.  А о. Сергий был принят. В его словах почувствовали голос подлинного. Голос православия.

А есть о. Андрей Кураев, служащий литургию на Селигере. Там, где свезенные на автобусах девочки и мальчики открывши рот глядят на приехавших к ним чиновников. Там, где  всё организовано, куплено, выстроено. Торжество официоза. И Литургия – как часть официоза и пропаганды.

Вот, на этом примере можно почувствовать всю разницу между проповедью и экспансией. Между православием и «клерикализмом».