Александр Храмов.

 

Опубликовано в газете «Колокол»: № 11 (165), ноябрь 2007 г.

 

Наш мир.

 

Часто верующих укоряют в том, что они принимают желаемое за действительное. На бессмертии они настаивают, потому что им очень хочется бессмертия, на «загробной справедливости» - потому что они желают для себя вознаграждения, а для неверующих – вечных мук… Короче, они постулируют действительность того, что на самом деле могут только желать. Это так. Но существует пара нюансов, переворачивающих смысл этого утверждения.

 

Нюанс первый. «Желание верующего», лежащее в основании веры, имеет характер, отличающийся ото всех остальных человеческих желаний. Вот лежит некто, назовем его Вася, на диване и мечтает о миллионе долларов. Как бы было хорошо, если бы он у Васи появился. И так Вася замечтался об этом миллионе, что ему начинает казаться, что он и в самом деле миллионер и лежит сейчас не на диване в своей квартире, а на шезлонге в своем особняке. Так Вася стал «верующим». Но тут приходит неверующий друг Васи и начинает оспаривать его веру. А Вася, погруженный в мечты, не желает с ним соглашаться. Позиция Васи может быть сформулирована так: «Вася с миллионом», а позиция неверующего друга: «просто Вася».

 

Вот так себе представляют и христианина. Мол, лежит он себе на диване и мечтает, как хорошо было бы быть бессмертным, и постепенно начинает ему казаться, что он и в самом деле бессмертен. Но в том-то все и дело, что желание, лежащее в основе веры, вовсе не сводится к пристегиванию бессмертия, Бога, загробной жизни и т.д. к «просто человеку». Но и атеизм не сводится к «отстегиванию» этих «догм» от человека. Желание, лежащее в основе веры, это не просто «добавление» к миру и к человеку того, что хочет верующий, в результате чего из обычного Васи получается обычный же Вася, но с необычным для него миллионом ли бессмертием.

 

Вера предполагает радикальный пересмотр взглядов на сам статус человека в мире и на весь мир в целом. И в результате этого изменившегося взгляда на всё бытие в целом, для человека просто нельзя не требовать бессмертия. То есть акт веры, к которому подталкивает «желание», завершается вовсе не довешиванием к прежнему человеку новых, желаемых качеств. «Новое вино нельзя налить в старые мехи», как сказано в Евангелии. Вера ставит человека перед новым миром. Верующий начинает жить в мире, понимаемом по-другому, и в нем он не может не быть бессмертным. Верующий не остается в старой квартире на старом диване, требуя подать туда «бессмертие» и «вечно блаженство». Он просто переселяется на другое место жительства, в другую страну с другими законами. Там совсем другие требования и совсем другие права. Что немыслимо и абсурдно здесь, в старой квартире, очевидно и необходимо там. «Наше жительство – на небесах, откуда мы и ожидаем Спасителя…» (Флп.3:20).

 

До акта веры человек живет в мире, как в холодной космической дыре, ощущая себя в качестве биологической особи, затерянной на одной из планет солнечной системы. После акта веры – человек ощущает себя прежде всего независимым субъектом, личностью, а не только особью среди других особей и беспомощным винтиком среди других винтиков. Более того, независимость этой личности предполагает, что ее воля может определять не только ее собственную судьбу, но и судьбу мира. Того мира, в котором она носится на одной из планет, как на старом диване. Да, мир стал холодной космической дырой и безликим механизмом, в котором каждый человек – не более чем винтик, по вине самого человека. «Тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее»… А если мы увидели по-новому отношение человека к миру и переосмыслили статут личности, то было бы просто нелепо, если бы мы стали отрицать за личностью бессмертие. Тогда бы воля, определяющая состояние всего мира, оказалась бы эфемернее последнего камня в этом мире.

 

Нюанс второй. Но, воскликнете вы, пусть и возникает новое понимание сущего, но ведь все равно оно возникает на основании желания понимать сущее так, а не иначе. Разумеется, но и всякое вообще понимание мира основано на желании. И здесь нет другого способа для понимания. Разумные и научные доказательства здесь молчат. Нельзя ни доказать, ни опровергнуть ни того, что человек бессмертен, ни того, что он смертен, ни того, что Бог существует, ни того, что Он не существует. Так что любое понимание мира в целом и роли человека в нем, буддийское ли, языческое ли, атеистическое ли, христианское ли – все они руководствуются именно определенным желанием. Желанием жить в разных мирах. В мире, сводящемся к объектам, изучаемым наукой (так, вроде бы, как-то спокойнее). В мире, который является лишь волнением дхарм и «покрывалом Майи» (так можно относится к происходящему без лишних эмоций). Наконец, в мире, сотворенным личностным Богом, но по твоей собственной вине пришедшим в какое-то совершенно несуразное и нелепое состояние. Почему ты захотел жить именно в таком мире? Атеист, смотря на христианина из своей квартиры, так может объяснить желание христианина жить там, где он живет: «христианину не нравится наш мир, он, всего лишь сгусток атомов, не доволен своим положением и потому придумывает о мире невесть  знает что». Да, христианину не нравится мир атеиста. Он живет не среди «всего лишь сгустков атомов», но среди свободных и бессмертных личностей, принадлежащих миру атомов всего лишь одной из своих сторон. Но ведь и атеист живет в своем мире не потому, что он «объективен» и «смирился с данностью». Нет, он живет в такой данности, в какой он хочет жить. И желание его как минимум не менее своекорыстно, чем желание христианина. И вот как с позиций христианства можно объяснить желание атеиста жаться в углу серой и холодной своей космической квартиры. Атеизм есть одно из следствий греха. Человек не желает Бога, не хочет встречи с Ним. Уж лучше, говорит он, я откажусь от бессмертия, откажусь от свободы, не буду ни на шаг выходить из свой комнаты и всю жизнь просижу в ней – но тогда уж наверняка с Богом я не встречусь. В самом деле, какие дела могут быть между Богом и сгустком атомов? Так, в древнегреческом мифе одна нимфа, убегая от бога, превратилась в дерево. Пожалуй – это единственное верное средство – превратиться в дерево и тем самым скрыться от Бога, взывающего к твоей бессмертной и свободной душе. Тогда зов будет направлен в никуда.

 

Атеизм возникает в результате желания, вернее, нежелания и боязни встретиться с живым Богом. И атеисту, всю жизнь отрицавшего существование Бога, на смертном одре очень не хочется, чтобы Он существовал, и для него весьма неприятным сюрпризом явилось бы то, что уже через пару мгновений он должен будет рассказать Богу о своих отрицаниях. Маркиз де Сад, если не ошибаюсь, говорил, что самая кошмарная мысль, приходящая ему в голову, состоит в том, что человеческая смерть есть смерть неокончательная и после нее существует загробная жизнь. Согласитесь, что маркиз имел основания желать, как минимум для себя, отсутствия бессмертия?

 

И теперь настало время разъяснить нюанс первый. Почему желание, лежащее в основе веры (как, впрочем и безверия, и вообще любого взгляда на мир в целом) отличается от всех других желаний, от желания, скажем, получить миллион долларов? В слове «желание» есть элемент пассивности. Ведь мы говорим: ко мне пришло желание, мной овладело желание... Но в случае с желаниями, выражениями которых являются определенные взгляды на мир, имеет смысл говорить именно об активности человека, о свободной деятельности его воли. Ведь человек здесь проявляет свою власть, а не выступает как некто, власти подчиненный, обладаемый желанием. Поэтому слово «желание» в данном случае надо заменить словом «решение». Не желание человека состоит в том, чтобы видеть мир так-то и так-то, но человек решил, что мир таков. И он полностью самовластен в своем решении, то есть не принужден к нему никаким «беспристрастным доказательством», ни авторитетом. И потому он целиком и полностью ответственен за свое решение. С каждого спросится, в каком мире он жил. И всякий должен быть готовым дать ответ – хотя бы себе самому – почему он решил прописаться в той или иной квартире. Не стоит ничего сваливать на «объективность»: я бы рад был прописаться в другом месте, да вот обстоятельства, очевидности, доказательства… Меня взяли, прописали, погрузили на диван – а я только удивлялся и глазами хлопал, внимая доказательствам, с которыми не мог ничего поделать. Нет очевидностей и доказательств. Есть только твой выбор. Умей держать за него ответ.